Неточные совпадения
Накануне погребения, после обеда, мне захотелось спать, и я пошел в комнату Натальи Савишны, рассчитывая поместиться на ее постели, на мягком пуховике, под теплым стеганым
одеялом. Когда я вошел, Наталья Савишна лежала на своей постели и, должно быть, спала; услыхав шум моих шагов, она приподнялась, откинула шерстяной платок, которым от мух была покрыта ее голова, и, поправляя чепец, уселась на
край кровати.
Взяв
одеяло за
край, она так ловко и сильно дергает его к себе, что я подскакиваю в воздухе и, несколько раз перевернувшись, шлепаюсь в мягкую перину, а она хохочет...
Дыма тихонько полез под
одеяло, стараясь улечься на
краю постели. Однако когда в комнате погасили огонь и последний из американцев улегся, он сначала все еще лицемерно вздохнул, потом поправился на своем месте и, наконец, сказал...
За этой фигурой вы видите двуспальную постель, часть смятого изголовья и больше ничего: все остальное закрывает пестрое восточное
одеяло, которое женщина потянула, проснувшись, и, судорожно сжав его
край, плачет ледяною слезою.
Пока стекала вода, смывая пену с покрасневших от щетки рук, я задавал Анне Николаевне незначительные вопросы, вроде того, давно ли привезли роженицу, откуда она… Рука Пелагеи Ивановны откинула
одеяло, и я, присев на
край кровати, тихонько касаясь, стал ощупывать вздувшийся живот. Женщина стонала, вытягивалась, впивалась пальцами, комкала простыню.
Из одного
края засаленного, сшитого из разноцветных ситцевых лоскутьев
одеяла глядели его рыжие жесткие волосы, из-под другого торчали большие, давно не мытые ноги.
Ночью я проснулся и не сразу мог сообразить, где я нахожусь. Кругом было темно;
край моего
одеяла заиндевел. Снаружи слышался какой-то шум, словно кто-то песок бросал лопатой на корье. Это ветер наметывал снег на стены юрты.
Конец спустившегося
одеяла задел за лежавший на полу колокольчик, и тот, медленно дребезжа о
края язычком, покатился по полу. Вот он описал полукруг и все стихло, и снова нигде ни дыхания, ни звука, и только слышно Висленеву, как крепко ударяет сердце в его груди; он слегка разомкнул ресницы и видит — темно.
Выбившаяся из-под
одеяла маленькая ручка покоилась на
краю постели. На одном из исхудавших пальцев ее блестело обручальное кольцо.
Доктор говорил это, сидя на
краю кушетки и раскрывая ноги Вадима Петровича, укутанные фланелевым
одеялом.